Взгляд русских историков на политический кризис русского государства в начале XVII века. Царь Феодор. Возвышение при нем Бориса Годунова. Царевич Димитрий и его отношение к боярам. Смерть царевича и кто виновен в его убийстве. Смерть царя Феодора и избрание Годунова. Земский собор 1598 г. и участие в нем патриарха Иова. Царствование Годунова. Недовольство родословной боярской знати его правлением. Голод 1601 года. Появление Лжедимитрия I. Участие иезуитов в этой интриге. Письмо Лжедимитрия I к папе Клименту VIII. Поход самозванца на Москву и отношение к нему Бориса Годунова.
Эпоха борьбы русского государства в начале XVII века с польско-шведской интервенцией представляет собою одну из важных страниц в русской истории. В эти мрачные годы все самое святое, дорогое для русского человека: национальность, государственность и православная вера подвергались крайней опасности со стороны интервентов. Историки, изучающие жизнь государства в указанную эпоху, по-разному освещают этот период.
Так, одни из них говорят, что борьба русского народа с польско-шведской интервенцией явилась “чем-то вроде политической драмы, главным действующим лицом в которой является тень погибшего таинственною смертью Димитрия, представлявшего последнюю отрасль вымиравшего рода московских Рюриковичей”. 11)
В “политическую драму” нашего Отечества вмешивались поляки и шведы, цель которых “заключалась не в том, что они желали оказать помощь для занятия Московского престола тому или другому претенденту на него; а в том, что они хотели ослабить наше отечество, хотели внести разложение во весь строй жизни России, поколебать все ее основы, уничтожить ее самобытность как в гражданском, так и в церковном отношении. Особенно деятельно добивались этой цели поляки-католики. России в смутное время грозила двойная опасность: подчинение Польше и Риму; ополячение и окатоличение. Вот что ожидало наше Отечество в страдную эпоху самозванцев”. 12)
Если в рассматриваемой нами эпохе учесть нравственное разложение русского общества и естественные стихийные бедствия – засуху, голод и эпидемические заболевания, посетившие русское государство в начале XVII века, то можно сказать, что все это явилось причиной появления самозванцев и вторжения интервентов в наше Отечество.
Помимо вышеизложенных внешних причин были и внутренние противоречия в жизни русского государства, которые ясно свидетельствовали, что Отечество переживает тяжелое время. Как говорит исследователь этой эпохи проф. С. Ф. Платонов, в “основании московского государственного и общественного порядка были два внутренних противоречия, которые чувствительно отражались в жизни московских людей. Первое из этих противоречий, говорит Платонов, можно назвать политическим и определить словами В. О. Ключевского: “это противоречие состояло в том, что московский государь, которого ход истории вел к демократическому полновластию, должен был действовать посредством очень аристократической администрации”.
Такой порядок вещей привел к открытому столкновению московской власти с родовым боярством во второй половине ХVI века.
Второе противоречие было социальным и состояло в том, что под давлением военных нужд государства, с целью лучшего устройства государственной обороны, интересы промышленного и земледельческого класса, труд которого служил основанием народного хозяйства, систематически приносились в жертву интересам служилых земледельцев, не участвовавших непосредственно в производительной деятельности страны. Последствием такого порядка вещей было недовольство тяглой массы и стремление ее к выходу с “тяглых жеребьев” на черных и частновладельческих землях, а этот выход, в свою очередь, вызвал ряд других осложнений общественной жизни. Оба противоречия в своем раскрытии во вторую половину ХVI века создали государственный кризис, последним выражением которого и было так называемое смутное время”. 13)
“Осложнения общественной жизни” в Русском государстве стали проявляться после смерти Иоанна Грозного. Как только его не стало, – как среди дворцовых бояр, окружавших царевичей – слабого и больного Феодора и малютку Димитрия, возникает страх перед беспорядками, тревога за целостность государства. Новоизбранный болезненный царь Феодор мало был заинтересован в государственном управлении, и всеми государственными делами при нем управляли его родственники и приближенные бояре. Особенно большими полномочиями при нем пользовался боярин Борис Годунов, на сестре которого был женат Феодор. В это время положение Годунова было исключительно высоким. Иностранные послы, посещавшие Россию в это время, всегда присутствовали у него на приеме. Вполне естественно, что такого положения в государстве Борис достиг не без борьбы.
Боярская партия, возглавляемая Мстиславским, считала за собой большие права на занятие той должности, на которой находился Годунов. Об этой боярской ссоре повествует летописный сборник XVII века. Замечая, что тогда вообще бояре “разделяхуся надвое”: одну сторону составили Борис Феодорович и прочие Годуновы, а с ними “иные бояре”; другую сторону представлял князь И. Ф. Мстиславский, а с ними были Шуйские, Воротынские, Головины, Колычовы”. 14)
Эта междубоярская война окончилась поражением Мстиславского, и он был сослан в Кириллов монастырь. Шуйские также недолго оставались в покое, и в 1587 году они были высланы в разные области Российского государства.
Так избавился от своих соперников Борис Годунов, но искра ненависти к Годунову продолжала тлеть в роде Шуйских.
В то время, когда Русским государством “управлял” царь Феодор, малолетний царевич Димитрий, вместе со своею матерью и некоторыми другими родственниками, был отправлен в Углич. Слабый, болезненный царь Феодор не подавал надежды, что после него будет наследник и, вполне естественно, все смотрели на Димитрия как на законного престолонаследника из царского рода. Но выдвигаемый кандидат ничего хорошего не обещал для боярской знати, почему они и позаботились заранее избавиться от него.
Как говорит проф. Завитневич, по рассказам и слухам “царевич “характером похож на отца, что он жесток, любит смотреть на мучения животных и до того ненавидит бояр, что делает из снега их фигуры, называет определенными именами и потом снимает саблею им головы, приговаривая, что так он будет поступать с ними, когда станет царем”. 15)
При такой характеристике царевича бояре скорее ожидали его смерти, чем воцарения.
Весьма ценное известие об этом вопросе нам передает англичанин Флетчер, который издал свою книгу о России в Лондоне еще до страшного Угличского события. Он прямо говорит, что жизнь царевича “находится в опасности от покушения тех, которые простирают свои виды на престол в случае бездетной смерти царя”. 16)
Желание бояр осуществилось. 15 мая 1591 года десятилетний царевич Димитрий был убит в Угличе. На место происшествия в Углич была послана из Москвы следственная комиссия во главе с Василием Шуйским, в которую вошли окольничий Андрей Клешнин, дьяк Елизар Вылузгин и митрополит Геласий.
Приехав в Углич, они стали расспрашивать очевидцев, каким образом погиб царевич? Одни из них отвечали, что Димитрий зарезан по приказанию Годунова, а другие говорили, что он сам себя зарезал в припадке падучей болезни.
Вернувшись в Москву, следственная комиссия официально сообщила, что “царевич сам себя поколол” ножом и “от того умер”. 17)
С вышеприведенным официальным сообщением согласился и собор 1591 г., который был созван в Москве по поводу несчастного Угличского события, сказав свое последнее слово: “царевичу Димитрию смерть учинилась Божьим судом”. 18)
Это соборное решение о смерти царевича было господствующим до 1605 – 1606 г.
В 1606 году во главе Русского государства становится Василий Шуйский, и в его время писатели начала XVII века стали официально утверждать, что убийство царевича было совершено по приказанию Годунова его сообщниками, впрочем, не объясняя подробно, как произошло убийство.
Утверждение писателей XVII века ясно противоречит официальному сообщению следственной Комиссии о причине смерти царевича, и пред нами встает вопрос – кому нужна была смерть царевича Димитрия? Кто виновен в его преждевременной смерти?
Весьма ценный ответ на поставленный вопрос дает исследователь этой эпохи С. Ф. Платонов в своем труде: “Древнерусские сказания и повести о смутном времени XVII века, как исторический источник”.
Рассматривая литературный памятник XVII века “Повесть 1606 г.”, С. Ф. Платонов говорит, что “автор рассказа об убиении царевича Димитрия был хорошо снабжен источниками, имел в руках много документов, сам принадлежал к числу братии близкого к Москве и влиятельного монастыря, писал в целях и, легко может быть, с покровительством В. И. Шуйского “. 19)
Хотя автор рассказа и “имел в руках много документов”, но он нигде не говорит о той внешней обстановке, которая была в момент преступления; о положении родни царевича в Угличе; и об их отношении к царскому престолу.
Автор “Повести” также ничего не говорит об очевидцах этого события и не указывает на свое близкое отношение к лицам, видевшим это преступление. В “Повести” встречаются такие неточности, которые говорят за то, что автор плохо изучил те обстоятельства, при которых произошла смерть Димитрия. Он даже последовательно не познакомился со следственным делом, и это видно из его описания, где он говорит: “для следствия в Углич был послан В. Ив. Шуйский и патриарх Иов”. 20)
Но как было выше сказано: в состав следственной комиссии входили Шуйский и митрополит Геласий, а не патриарх Иов.
“Повесть” указывает главного виновника убийства – Бориса, но, как говорит проф. Платонов, автор “Повести” начинает излагать обстоятельства убийства, он не сообщает никаких доказательств того, как произошло убийство, и никаких улик против Бориса Годунова”. 21)
Смерть царевича он описывает так же, как об этом свидетельствует следственная комиссия.
Автор “Повести” приводит новое свидетельство о том, что у Бориса давно было желание отравить царевича. Но это показание “Повести” об яде лишний раз желает обви¬нить Бориса в смерти царевича, но на чем обосновано это обвинение, автор подробно не объясняет.
“Если мы примем во внимание крайнюю вражду ее автора к памяти царя Бориса и его зависимость от официальных взглядов правительства Шуйского в других частях его “Повести”, то придем к тому предположению, что в данном случае автор только осветил с точки зрения своей партии те факты, какие были установлены ранее в свою пользу противною партией. Таким образом, и здесь мы должны принимать его показание с крайнею осмотрительностью, как голос партии, которая бросила обвинение и, несмотря на его громадную важность, не успела собрать никаких улик и доказательств”. 22)
На основании вышеприведенного рассмотренного памятника начала XVII века, можно сказать, что проф. “Платонов своим исследованием старается смыть с памяти Годунова эти ложные обвинения в убийстве царевича, выставляя главного виновника происшествия – боярскую родовую партию, во главе с Василием Шуйским.
Шуйский в исторической литературе не обвиняется как убийца царевича, но историки его характеризуют как человека с низменными чувствами, интригана и лжеца. Так он, в зависимости от условий времени, по-разному объяснял убийство Димитрия.
В царствование царя Феодора в следственном деле Шуйский показывает, что царевич сам зарезался. С воцарением Лжедимитрия I в Москве он уверяет, что Угличский царевич спасся от смерти; и когда он сам стал во главе Русского государства, то официально объявил, что царевич убит по приказанию Бориса Годунова. А потому надо осторожно верить такому свидетелю. Шуйский был ярым противником Годунова и на последнего он мог возвести какие угодно обвинения, а обвиняемый сам за себя ничего не мог сказать, ибо его не было в живых, а его приверженцы еще с царствования Лжедимитрия I находились в опале. “ Низкий человек, – справедливо отзывается о нем автор статьи в “Христианском чтении для которого, кажется, не было ничего священного, который даже способен был сделать религию средством для осуществления своих личных планов (канонизация царевича Димитрия в его царствование), Шуйский, скорее, чем Борис Годунов, мог решиться на преступление”. 23)
Василий Шуйский, представитель родового боярства, не меньше Годунова, представителя служилого боярства, выставлял свои права на занятие Московского престола в случае бездетной смерти царя Феодора.
По сложившимся обстоятельствам, служилое боярство, в лице Бориса, стало во главе Русского государства; но родовое боярство не желало без борьбы уступить пальму первенства в государстве новым лицам. Они мечтали видеть на Московском престоле представителя своей партии, в частности – Шуйских. “Большая часть боярства, и особенно потомки удельных князей, взирали на Шуйских как на представителей своих прав и надежд”. 24)
Из удельных князей особенно выделялись Шуйские, в частности – Василий: умный, хитрый, который и являлся кандидатом боярской партии на занятие Московского престола. Его кандидатура могла осуществиться, т.к. болезненный царь Феодор не обещал оставить после себя наследника. Но один противник мог препятствовать Шуйскому для достижения своих целей; – это возможность продолжения царского рода в лице Угличского царевича Димитрия. Этого “противника” необходимо было убрать со своей дороги, пока он не имеет ни силы, ни власти. Так произошло печальное Угличское событие – 15 мая 1591 года.
Но желания Шуйского не осуществились. Смерть царя Феодора открыла дорогу к престолу Годунову, и представитель служилого боярства стал главой Русского государства. Такого сильного соперника Шуйский не смог не предусмотреть, ибо еще при жизни царя Феодора он всячески старался отдалить Бориса от царя, предлагая развод Феодора с Ириной, которая являлась сестрой Годунову. Но эта попытка Шуйского не увенчалась успехом. По его совету был устроен заговор против Годунова, с целью убийства. Но эта интрига была раскрыта вовремя, в результате чего пострадали Мстиславские, а Шуйские остались в стороне от этого события.
Свое временное поражение Шуйский не простил Годунову, заклеймив последнего для всех последующих поколений позорным именем – убийцы царевича Димитрия.
Его “стараниями” в царствование Годунова пострадали Романовы, влиятельные бояре Московского государства.
Так своими действиями Шуйский постепенно очищал себе путь к престолу. Но на пути к престолу родовое боярство встретило крепкого противника – Бориса Годунова, для которого необходимо было выдвинуть такое “орудие, которое было бы так могущественно, что могло свергнуть Годунова, и в то же время так ничтожно, что после легко было бы от него отделаться и очистить престол для себя”. 25)
Таким “орудием” в руках боярской партии и был самозванец, через которого они и стремились освободиться от Бориса. Их интрига удалась. Род Годуновых был свергнут с престола, и Лжедимитрий I был признан истинным наследником “отеческого” престола. В его царствование Шуйский внимательно следит за всем совершающимся в Московском государстве. Вместе со всеми он признает Лжедимитрия I “спасшимся царевичем”, а в то же время ведет против него заговор, который вначале у него не удается. Вторая попытка заговора приводит его к желаемой цели. Перешагнув через труп Лжедимитрия I в 1606 г., Василий Шуйский становится единодержавным Русским правителем.
Настойчиво домогаясь престола, не останавливаясь ни пред какими препятствиями, Шуйский достигает своей желаемой цели, и этим он завершил свой определенный план, а первым шагом к его осуществлению и было убийство последнего потомка некогда славного рода Рюриковичей.
Кратко обозрев всю деятельность родовой боярской партии, во главе которой стоял В. Шуйский, пред нами проясняется вопрос: кому же нужна была смерть царевича Димитрия? Виновником его смерти можно считать бояр во главе с Шуйским. Может быть, и по его личному заданию было совершено убийство, но не без согласия и совета близких к нему лиц. Он мог подослать убийц, которые и совершили это гнусное дело.
Стараясь отклонить от себя подозрение в убийстве, Шуйский умело затемнил факт совершенного преступления “Не хотел ли Шуйский, – говорит автор статьи в “Христианском чтении”, – сбить потомство с того пути, который мог вести к открытию убийцы Димитрия и по возможности отклонить его подозрения в сторону? Но такая забота, такое радение могли быть только в случае сознания своей виновности в Угличском преступлении.
Царствовавший, по выражению Тимофеева, “в кровопролитии неповинных кровей”, Шуйский не сознавал ли, что его руки не менее, если не более других обагрены кровью неповинного ребенка – царевича? Недаром же как передает летописец, Василий Иванович плакал в Угличе над телом зарезанного Димитрия. И не сознанием ли виновности пред убитым царевичем было вызвано прославление его со стороны Шуйского в самые первые дни царствования”. 26)
Таким образом, неизвестный автор статьи в “Христианском чтении” “Кому нужна была смерть царевича Димитрия?” считает Шуйского главным виновником Угличского события.
Прошло 12 лет с того времени, когда появилась в богословской литературе вышеуказанная статья.
В начале ХХ столетия в “Христианском чтении за 1903 год” была напечатана статья Г. Тихомирова: “Царь Борис Феодорович в церковных и гражданских событиях и мероприятиях его времени”, в которой автор осторожно указывает на виновника смерти царевича Димитрия – Василия Шуйского. Об этом он пишет так: “личность царя Бориса Феодоровича (по большей части называемого Борисом Годуновым) связывается обыкновенно в представлении о нем с печальной кончиною в Угличе царевича Димитрия, ставится в близкую прикосновенность к этому событию, – а отсюда основанное на одних подозрениях мрачное впечатление, закрывающее собою добрые и светлые черты. Угличское дело темно; обстоятельства убиения царевича Димитрия до сих пор сполна (основательно) не выяснены; оснований к обвинению царя Бориса прямых и положительных в этом деле нет; он подозревается только на том единственном соображении, что смерть царевича ему открыла путь к престолу, – на том соображении мог быть заподозрен каждый, кому пришлось бы в данных условиях вступать на трон и начинать собою новую династию.
Замечательно также, что впервые обвинение высказано было лишь в царствование Василия IV Шуйского, что тяжкое обвинение, если бы оно было серьезно, должно было послужить прямым препятствием к избранию Бориса на царство, чего, однако, не случилось. 27)
С. Ф. Платонов в своих “Очерках”, рассматривая произведения русских писателей XVII века, которые описывают государственную деятельность Бориса Годунова и его отношение к Угличскому делу, так отзывается об их свидетельствах. Исключая “односторонних авторов, как панегирист Бориса патриарх Иов и панегирист Шуйских автор “Повести 1606 года” то сделаем над прочими такое наблюдение: во-первых, они все неохотно и очень осторожно говорят об участии Бориса в умерщвлении царевича Димитрия, а во-вторых, они все славят Бориса как человека и правителя “. 28)
Для примера наш историк ссылается на хронографческий памятник 1616 – 1617 гг., в котором неизвестный автор о смерти царевича написал “только одну фразу, что он убиен от Митки Качалова, да от Данилки Витяговского. Многи же глаголаху, якоже убиен благоверный царевич Димитрий Иванович Углецкой повелением московского боярина Бориса Годунова”. Далее следует риторическое обращение ко “злому сластолюбию власти”, которое ведет людей в пагубу, а в следующей главе дается самая благосклонная оценка Борису как человеку и деятелю…
Об участии Бориса в углицком убийстве автор упоминает с оговоркою, что это лишь распространенный слух, а не твердый факт . 29)
На основании всего вышеизложенного можно сказать, что обвинение Бориса Годунова в смерти царевича Димитрия обосновано писателями XVII в. на “распространенном слухе, а не на твердом факте”. Родовое боярство во главе с Василием Шуйским более повинно в пролитии крови невинного младенца, чем Годунов со служилым боярством.
В 1598 г. скончался последний потомок Грозного – царь Феодор Иванович, не оставив после себя наследника престола. С его кончиною закончил свое существование некогда могущественный род Рюриковичей. Умирая, царь не указал себе преемника, и Москва присягнула на верноподданство царице Ирине, сестре Бориса Годунова. Но она не пожелала занять осиротевший престол. Вместе со своим братом Ирина уехала в Новодевичий монастырь, где и приняла монашество.
В этот междуцарственный период русские люди стали искать царя. Из городов в Москву были направлены их представители, которым было поручено избрать достойного кандидата на царский престол. Таким кандидатом и оказался Борис Годунов, который еще в царствование Феодора Ивановича фактически управлял Русским государством. Народ, патриарх и ряд бояр желали видеть Бориса во главе отечества, но он отказывался от престола. Видя непреклонный отказ Годунова, в Москве был созван Земский собор и по указанию патриарха Иова собор единогласно избрал Бориса, заставив последнего многократными настояниями и просьбами принять избрание.
Некоторые историки про этот собор говорили, что он был созван единомышленниками Бориса. Но, как в дальнейшем было выяснено, избрание Бориса имело не только внешнюю официальную законность, но оно было добровольно и соответствовало общему народному жела¬нию. Недовольных избранием Бориса было меньшинство, и они представляли собой старые боярские фамилии, которые сами охотно заняли бы царский престол.
“Вряд ли кто из серьезных писателей, – говорит историк С. Ф. Платонов, – решится теперь повторять, по поводу избрания Годунова в цари, старые обличения, столь горячо обращенные на самого Бориса и на патриарха Иова Карамзиным, Костомаровым и И. Д. Беляевым.
Можно считать окончательно оставленным прежний взгляд на царское избрание 1598 года как на грубую “комедию”, и на Земский собор, избравший Бориса, как на “игрушку” в руках ловкого правителя.
После известного исследования В. О. Ключевского не остается сомнения в том, что состав Земского собора 1598 года был нормален и правилен. “В составе избирательного собора, – говорит Ключевский, – нельзя подметить никакого следа выборной агитации или какой-либо подтасовки членов”. Собор 1598 года по составу был совсем однороден с собором 1566 года; и на том и на другом “было предстательство по служебному положению, а не по общественному доверию”. Подобное предстательное собрание, – как бы мало, на наш взгляд, оно ни отражало действительное настроение общества, – все-таки признавалось законным выразителем общественных интересов и мнений.
Если мы удостоверимся в том, что собор 1598 года сознательно и свободно высказывался в пользу избрания именно Бориса, мы должны будем счесть его возведение на престол законным и правильным актом народной воли”. 30)
Итак, в 1598 году Русским государством стал управлять Борис Годунов.
Конечно, его избрание не обошлось без агитационной борьбы, ибо среди родового боярства были и другие претенденты на престол. Но в этой борьбе победу одержало служилое боярство, и их претендент стал во главе Московского государства. Несомненно, для избрания Годунова большое значение имели его личные качества; организаторские способности, природный ум сочетались у него с исключительной памятью, почему “народ, стоя на коленях, с воплем и слезами умолял его умилосердиться и принять престол”. 31)
В деле избрания Бориса Годунова на Земском соборе, как мы видели, важную роль играл патриарх Иов. Наши историки, в частности Костомаров, обвиняют патриарха Иова, что он, в знак благодарности за избрание его в патриархи, первый подал свой голос за избрание на царство Бориса. Но в действительности, так ли все это обстояло? Вот как отзывается о действиях патриарха на соборе Н. Соколов в “Московских университетских известиях” за 1871 г., № 6-7. Нисколько не удивительно в минуты, важные для всего Отечества, видеть представителя духовной власти впереди всех, руководящим общественною мыслию и около себя соединяющим разнообразные мнения членов общества. Было бы весьма странно, если бы он, в минуты общей нерешительности, когда более всего нужен голос человека, чуждого всех партий, оставался спокойным зрителем событий или холодным безучастным исполнителем чужой воли, чужих расчетов. Так смотрела и вся Русь на своего первосвятителя во времена безгосударственные и трудные для Отечества”. 32)
Мы не можем согласиться и с тем мнением, что патриарх Иов действовал только по своей воле или по воле партии Бориса. Нет! Как первосвятитель Русской земли, он исполнял волю народа, желая мира и спокойствия своему Отечеству. Патриарх Иов исполнял народное желание, выбор бояр и московских граждан, которые указывали на Бориса как на всеми желаемого государя. “Все сословия Русского отечества, как не раз свидетельствует грамота, настойчиво и усердно просили патриарха, чтобы он употребил свое влияние на Ирину и Бориса и упросил последнего принять предлагаемую корону. “Но кому же, – пишет далее Соколов, – как не патриарху, приличнее было руководить мыслью выборных, прибывших со всех концов России и, конечно, мало знакомых с вельможами, окружавшими покойного царя, из которых нужно было сделать выбор. И по этому именно праву, как лицо, облеченное священным и верховным саном, а не как приверженец Бориса, в видах содействия ему, патриарх высказывал народному собранию свою и боярскую мысль, и притом в форме не окончательного решения, стеснявшего свободу избрания, а для общего обсуждения, в предотвращение бесполезных разногласий”. 33)
На основании вышерассмотренных свидетельств, нам стало ясно, почему так усердно и настойчиво действовал патриарх Иов в пользу избрания Бориса на московский престол. Своими действиями он выражал не свою благодарность за избрание в патриархи, а выполнял волю народа и решение Земского собора”.
Являясь народным избранником, Борис Годунов, но уже с большими полномочиями, чем при царе Феодоре, продолжал свою деятельность по устройству русского государства.
В первое время своего правления, после страшных переживаний, связанных с последними годами царствования Грозного, страна вздохнула свободно и облегченно. Со своими западными соседями, Польшей и Швецией, Борис заключил мирные договоры. С Англией и другими “городами Ганзейскими” были возобновлены самые оживленные торговые отношения. Единоверной стране – Грузии, Борис послал для восстановления богослужебного порядка русских священников и иконописцев для украшения храмов живописью.
Заботясь о просвещении России, Борис послал за границу несколько молодых людей учиться, но они, к сожалению, не вернулись на родину.
Сохранились документы, которые свидетельствуют о том, что Годунов жестоко расправлялся со взяточниками, казнокрадами, ворами, разбойниками и своей государственной деятельностью немало способствовал дальнейшему укреплению Русского государства.
Несмотря на такой широкий размах государственной деятельности, когда Борис был “всеми любезен и Россия цвела благами”, 34)
“он пал, потому что, – говорят русские современники, – навел он на себя негодование чиноначальников всей Русской Земли”. 35)
Итак, гибель Бориса произошла потому, как пишет Платонов, что “он не был другом и сторонником родословной знати, и эта знать, в свою очередь, не могла его любить”.
Хронограф 1616 – 1617 г. дает понять, что Борис погиб именно потому, что навел на себя “от всех Русские земли чиноначальников негодование”. 36)
Вышеприведенные исторические свидетельства указывают нам главных виновников гибели Бориса – княжат.
Не являясь другом и сторонником родословной знати, Борис не замедлил с ними расправиться. После спокойного двухлетнего царствования он стал преследовать родовую боярскую знать. Так, по доносу и шпионажу пострадали Бельский, Мстиславский, Шуйские и Романовы. Создавшееся положение заставляло бояр подумать о спасении своих голов. Народную массу они не в силах были поднять, и всякая попытка открытого выступления против Годунова была обречена на неудачу. Бояре решили воспользоваться другими средствами, чтобы свергнуть Годунова. Средство у них было одно. События жизни подсказывали, что Борис царствует потому, что прямого наследника из династии Рюриковичей не было. Феодор не оставил после себя наследника, а Угличский царевич Димитрий был убит. И от ненавистного боярам Бориса можно было освободиться только путем “воскресения” царевича Димитрия, который имел больше прав на “отеческий” престол, чем Борис.
Глубокое изучение разбираемого нами вопроса действительно показывает, что мысль о самозванце впервые зародилась среди бояр и от них она получила движение к осуществлению ее в жизни.
Помимо вышеизложенных внутренних противоречий в Русском государстве, в 1601 году наступили внешние естественные причины, которые еще более усилили недовольство подданных правлением Бориса. Трехлетний неурожай с страшными последствиями голода постиг все государство. Общественное бедствие, по свидетельству С.М. Соловьева, было так велико, что “отцы покидали своих детей, мужья – жен, умирали люди, как никогда от морового поветрия. Видали людей, которые валялись по улицам, щипали траву, подобно скоту, зимою ели сено”. 37)
Бедственное положение государства заставляло народ искать лучшей доли, и они массами уходили в украинные места, организовываясь в разбойничьи шайки. В таком печальном положении находилось Русское государство перед появлением самозванца.
“Новые приходцы, – говорит Платонов, – перенесшие ужасы голодовки, видавшие и на себе испытавшие гнет “сильных людей” и правительственное преследование, могли только обновить на Украине чувства неудовольствия на общественный и правительственный порядок. Этим-то моментом в настроении Украины сумел воспользоваться самозванец или люди, руководившие его предприятием”, 38)
в частности иезуиты. Говоря словами Кояловича, “это была систематическая интрига иноземцев, злоумышлявших на пагубу России (уничтожить Русское государство). 39)
Таковы события, которые предшествовали появлению в Русском государстве Лжедимитрия I, ставленника польских интервентов и иезуитов.
В дальнейшем нам предстоит рассмотреть, кто такой был Лжедимитрий I “воскресший” сын Иоанна IV.
В то время, когда Московское государство страдало от голода и крестьянских волнений, польско-литовские папы внимательно следили за теми событиями, которые происходили в нем. Крестьянские волнения и борьбу родовой боярской партии с Годуновым они решили использовать для захвата исконных русских земель и ввести в ней католичество. Чтобы до времени скрыть свои действия от русских, польско-литовские магнаты решили выдвинуть во враждебном России государстве самозванца и под его именем творить свои темные дела. С именем “воскресшего” Димитрия они и решили действовать против Русского государства, но выступить на открытую вооруженную борьбу польско-литовские интервенты пока не решались.
Биографические данные о темной загадочной личности первого самозванца – малоизвестны. Дня нас важно свидетельство по этому вопросу историографа Платонова, который так пишет об этом: “Самозванец был действительно самозванец и притом московского происхождения. Олицетворив собою идею, бродившую в московских умах уже во время царского избрания в 1598 г., и снабженный хорошими сведениями о прошлом подлинного царевича, очевидно, из осведомленных кругов, самозванец мог достичь успеха и пользоваться властью только потому, что его желали привлечь в Москву владевшие положением дел бояре, но, с другой стороны, бояре могли это сде¬лать только потому, что, самозванец имел православно-русский облик и народу казался своим московским человеком”. 40)
Таким образом, автор “Очерков по истории смуты” ясно указывает нам, что самозванец был олицетворенной идеей боярства, приближенный к народу через свой православно – русский облик.
Идея самозванства, выдвинутая родовой боярской знатью, “удобнее могла осуществляться не внутри государства, а в такой соседней и неприязненной ему стране, какою была Речь Посполитная с ее своевольным панством и хищным украинским казачеством”. 41)
Во время появления самозванца Польша всецело находилась под влиянием иезуитов. Они, как только услышали, что в вотчине одного из крупных польских землевладельцев князя Вишневецкого, в 1602 году появился авантюрист-самозванец, выдававший себя за младшего сына Иоанна Грозного – Димитрия, то и решили его использовать для своих коварных целей. Новопоявившимся авантюристом решил воспользоваться их ставленник – литовский канцер Лев Сапега, который имел злобу на Бориса и теперь решил ему отомстить.
“Если заподозрить, – говорит С. И. Соловьев, – кого-нибудь из вельмож польских в подстановке самозванца, то, конечно, подозрение прежде всего должно пасть на Льва Сапегу, но можно ли заподозрить одного частного человека в начинании такого дела? Гораздо более основания заподозрить могущественных тогда в Польше иезуитов, которым появление самозванца, как орудие для введения католицизма в Московское государство, было очень нужно; на Сапегу же можно смотреть как на поверенного иезуитов”. 42)
О том, что “первый самозванец был прямым орудием поляков и иезуитов”, говорит А. Лилов в своем сочинении “О зловредных действиях иезуитов в отношении к православной церкви в России в конце ХVI и в начале XVII века”.
“Знаменитый исследователь отечественной старины, князь Оболенский, в предисловии к изданной им:
La le’ gende de la vie de la mort de Demetri us l’ imposteur, imprimee a’ Amsterdam en 1606 an , пишет:
“ныне всем известно, что самозванец был не Гришка Отрепьев, но какое-то другое лицо. Во время пребывания своего в Варшаве в 1831 г. я встретил современный самозванцу манускрипт под заглавием:
Всякий, прочитавши эту рукопись, убедился бы, что Димитрий был плодом политики иезуитов, был воспитан ими в уверенности, что он истинный царевич. С другой стороны, вся его жизнь, все поведение доказывают эту уверенность; и даже когда уже никто не хотел более верить, что он был истинный Димитрий, сам он оставался непоколебим в этом убеждении, с ним и умер”.
Далее князь Оболенский пишет: “одним из главных участников драмы, разыгранной Лжедимитрием – был Лев Сапега, воевода литовский… Доказательства того, что Сапега был из числа главных двигателей предприятий Польши против России, заключаются в том, что тогда как все честолюбивые замыслы Польши на покорение России не удались, то есть после мира Деулинского (1619), в полном собрании сейма торжественно обвиняли Сапегу в том, он был главным виновником предприятий, последствия которых, тягостные для Польши, повели только к невыгодному миру. Напрасно Сапега протестовал против обвинений и издал историю Гришки Отрепьева; современники этому не поверили”. 43)
Вышеизложенное свидетельство Лилова ясно говорит, что самозванец является прямым ставленником иезуитов, которые, прикрываясь его именем, подготовляли польских интервентов для уничтожения самобытности Русского государства, а русских православных людей хотели привести к подножию папского престола, времен отпавших от католицизма протестантов. Последнее можно было выполнить только тогда, когда “русский царь” сам будет верным сыном апостольского престола.
Итак, новопоявившийся ставленник на московский престол, до своего открытого выступления против Годунова, проходил в Польше под руководством иезуитов “идеологическую обработку своих религиозных убеждений”. Основными действующими лицами в его окатоличивании были Юрий Мнишек и панский нунций в Польше, кардинал Рангони. Стараниями последнего на Святой неделе в 1604 г. Лжедимитрий I принял католичество, в честь чего нунций подарил ему в золотой оправе агнца и 25 дукатов, а тот вручил ему собственноручное письмо. По содержанию “это письмо имело характер письменного отречения от православия и было формальным актом его присоединения к католичеству”. 44)
Считаем своим долгом привести подлинный текст этого письма.
“Святейший и блаженнейший во Христе Отец! Кто я, дерзающий моим письмом обеспокоить ВС. изъяснит ВС. Высокопреподобный ВСтва при ЕВ. короле польском посол, которому я открыл причины возникновения всех моих помыслов. Я избегнул рук лютейшего тирана и ушел от смерти, от которой еще в самом течении моего детства избавил меня Всемогущий Бог. Дивным и воистину необычным своим промыслом, направил в эту страну, подвластную ЕВ, королю польскому, и сохранил доныне в безвестии и тайне. Но настало время, когда я должен был, наконец, открыться и предстать перед ЕВ королем. Когда явился я к нему, и когда я прилежнее присмотрелся к цветущему состоянию католической веры по обряду святой Римской церкви, я постепенно стал прилагать свое сердце к восприятию и познанию ее и обрел, наконец, сокровище ценнейшее и царство много славнейшее и лучшее чем то, которого я лишился великим несчастием тирана.
Adquem cum me contu lissem, et plorentem statum religionis Catho lical iuxta ritum stal Romanae Ecclesiae paulo attentius considerassem, paulatimad degustandum complectendumque animum adiicere coepi, invenique tandem thesaurum preciosiorem, et Regnum multo nobilius ac praestantius eo, quo per summan Jyranny impietatem exutis sum.
И, усердно радея о спасении души моей, воочию постиг я, в какой вместе со мной великой опасности находится все московское государство по причине греческой схизмы, враждебной воссоединению с католической церковью, и сколь незаслуженно позорят непорочное и древнейшее учение и веру католической и апостольской римской церкви греки, виновники и зачинщики схизмы.
Et dum de salute animae meae sollicitus consivia captarem, agnovi evidenter quanto in pericilo universa Moscovia mecum una ob schisma Yraecorum unioni cum Ecclesia catholica inimicum versetur, et quam immerito immacilatam eamque antiquissimam doctrina as pidem Catholicae et Apostolicae Romanae Ecclesiae Yraeci schismatis auctories et Antesignani tradicant
А посему, укрепленный духом, силою исключительной благодати Божией, без всякого промедления приступил я к помянутому воссоединению римско-католической вере и, укрепленный церковными таинствами, стал смиренною овцою ВСтва как верховного пастыря всего христианства.
Qua re abscue ulla mora ad eandem unionem et pidem canholicam Romanam, singilari gratia robir animi mihi suppeditante acces-si, et sacramentis Ecclesia conportatis, pactus cum ovicila Stis Vrae Summi Pastoris Christianitatis universae
Но, в силу моих обстоятельств я должен еще доселе скрываться в чаянии того, что решит обо мне Бог всего мира, избавивший меня от стольких опасностей и сохранивый доселе. Уповаю, однако же, на Его Божию благость в том, что после стольких ниспосланных мне благодеяний, восстановит Он на отчем царстве меня, рожденного от славной и древней крови державнейших московских князей, если на то будет Его святая воля, коей я себя всецело поручаю. Но, если и не будет сие Ему благоугодно, достаточно мне будет и того, что я познал католическую истину и приступил к воссоединению с церковью Божией, которое возможет привести меня к вечному царствию.
Quodsi etiam non puerit beneplacitum illius, mihi sane vel hoc ipsum suppiciet, quod veritatem Catholican agnoverim, et acclesserim ad Ecclesia Dei Vnionem qual me ad Regnum illud alternum perducere poterit
Буде же Всеблагий и Всемогущий Бог откроет мне путь отечеству моему престолу и воззрит на мою справедливость и правоту всенижайше молю ВС не оставить меня без покровительства и благоволения. Может, ведь, Всемогущий Бог много недостойным (рабом своим) расширить свою божественную славу в обращении к истине заблудших душ и в воссоединении с церковью столь великого народа. Кто знает, на что благоволил Он присоединить меня к Своей церкви?
Potens est enim pralpotens Deus? per meindignum in conversione animarum errantium, et unione ad Ecclesiam tantae gentis Divinum Glorial ud quia me Ecclesiam sual adiungere voluerit.
Лобызаю ноги ВС, как Самого Христа (Osculor pedec Stis Vrae tanduam ipsius Christi) и неизменно преклоняюсь, возношу должное повиновение и подчинение Верховному пастырю и отцу всего христианства (et propunde inclinatus eam quam clebeo obedientiam et subiectionem oppero supremo Pastore et Patri universae christianitatis).
Все сие излагаю ныне пока в тайне и униженно прошу ВС благоволить сохранить сие до времени в тайне. Дан в Кракове 24 апреля в год спасения 1604. ВС нижайший слуга Димитрий Иванович, царевич России и наследник Московской монархии”. 45)
Из содержания письма видно, что самозванец выражал свою радость по случаю присоединения к Римской церкви; по восшествии на Московский престол он обещает “обратить заблудшие души” русских людей и воссоединить их с католической церковью, но при этом просит милость и поддержку у всесильного владыки апостольского престола.
Приняв католичество, заверенный тайной поддержкой польского короля Сигизмунда, новоявленный царевич стал деятельно готовиться к походу на Москву. Инициаторами его похода явились: князь Адам Вишневецкий, Лев Сапега, Юрий Мнишек и другие.
Для большего осуществления похода вышеуказанные инициаторы рассчитывали использовать тех русских людей, которые, изменив родине, бежали в Польшу. Перед тем как вступить в пределы Московского государства Лжедимитрий I предложил Марине Мнишек свою руку. Его предложение Мнишеками было принято, но их свадьба была отложена до восшествия на престол самозванца. Хитрые паны не надеялись на успех дела Лжедимитрия I, но они потребовали от него записку, в которой он обещал своему новому родственнику выплатить 1 миллион польских злотых, а своей невесте ЛжеДимитрий обещал передать в вечное владение Новгородские и Псковские земли, в которых она имела право “строить католические церкви и монастыри… и основывать школы латинские. При дворе своем Марина также вольна держать латинских духовных и беспрепятственно отправлять свое богослужение, потому что он, Лжедимитрий, соединился уже с Римскою церковью и будет всеми силами стараться привести и народ свой к этому соединению”. 46)
Таким образом, Лжедимитрий I выступал как прямой агент иезуитов и польско-литовских магнатов, которые под его именем надеялись захватить Московское государство и воссоединить русский народ с папским престолом.
Свои действия соперник Бориса начал с Северной Украины, где “были чувства неудовольствия на общественный и правительственный порядок. Этим-то моментом в настроении Украины и сумел воспользоваться самозванец. Движение войск самозванца было направлено именно в Московскую Украину с тем расчетом, чтобы сделать область северских и польских городов операционным базисом для наступления на Москву”. 47)
Покидая пределы Польского государства, Лжедимитрий I еще раз высказал свое намерение “всех русских людей в латинскую веру привести”. 48)
В таких вышеизложенных условиях развивались поли¬тические события в Польше.
Нам интересно будет проследить, как эти события восприняло правительство Годунова. Как только до Москвы дошли известия о появлении в Польше самозванца, то Борис “решительно заявил, что это затея бояр”. 49)
Д. Иловайский также говорит, что Годунов “предполагал их (т.е. бояр) участие в приготовлении самозванца, и прямо говорил, что это их дело”. (Иловайский. Смутное время. С.18. Сравни об этом у Соловьева: Т. 8 С. 746 – 747) .
Своим политическим умом Борис оценил, какая опасность грозит Русскому государству от новопоявившейся интриги иноземцев.
Желая прекратить доходившие известия о новоявленном “воскресшем” царевиче, Борис приказал усилить пограничные заставы, а сам в это время срочно направляет в Польшу своих агентов, которым было поручено все узнать о новопоявившейся личности, но их миссия была неудачной. Чтобы основательно разоблачить появившегося авантюриста, Годунов послал к польскому королю Отрепьева-Смирнова, “дядю самозванца”. Однако и его поездка оказалась безрезультатной, т.к. ему Лжедимитрия не показали, ибо, по словам Иловайского, “подвергать подобному следствию личность названного Димитрия было совсем не в интересах его покровителей и руководителей. Напротив, в их интересах было поддержать заблуждение московских правителей”. 50)
Вместе с Борисом активное участие в борьбе с надвигающейся опасностью приняла Церковь в лице своих достойных представителей. Представители Церкви, духовенство призывало народ забыть разногласия; объединиться единой любовью к бедствующему Отечеству и спасти Родину от национально-государственного порабощения со стороны интервентов и сохранить в целости православную веру от притязаний Римского папы.
Одним из главных деятелей этого периода был патриарх Иов, деятельность которого мы и рассмотрим в следующей главе.
Примечания
11. Завитневич В. Значение великой московской смуты в общем ходе политического развития до-Петровской Руси // Труды Киевской Духовной Академии. 1908. Т. 2. С. 53.
12. Левитский Н. Лжедимитрий I, как пропагандист католичества в Москве. СПб., 1886. С. 1.
13. Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI–XVII вв.: (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в смутное время). М., 1937. С. 95.
14. Там же. С. 151. (Ср. у Соловьева: История России… СПб., 1894. Т. 8. С. 541).
15. Завитневич В. Цит. соч. в Трудах Киевской Духовной Академии. 1908. С. 86.
16. Там же. С. 87.
17. Кому нужна была смерть царевича Димитрия? // Христианское чтение. 1891. Ч. I. С. 396.
18. Собрание государственных грамот и договоров. М., 1842. Т. II.
19. Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и повести о смутном времени XVII века, как исторический источник. СПб., 1888. С. 20.
20. Там же. С. 21.
21. Там же. С. 21.
22. Там же. С. 22.
23. Кому нужна была смерть царевича Димитрия? // Христианское чтение. 1891. С. 408.
24. Там же. С. 409.
25. Соловьев С. М. История России… СПб., 1894. Т. 8. С. 746.
26. Кому нужна была смерть царевича Димитрия? // Христианское чтение. 1891. С. 419–420.
27. Тихомиров Г. Царь Борис Феодорович в церковных и гражданских событиях и мероприятиях его времени // Христианское чтение. 1903. Ч. I. С. 636.
28. Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты… М., 1937. С. 160.
29. Там же. С. 160–161.
30. Там же. С. 172.
31. Соловьев С. М. История России… СПб., 1894. Т. 8. С. 693.
32. Соколов Н. Иов, патриарх Московский // Московские Университетские известия. 1871. С. 344.
33. Там же. С. 345.
34. Сказание Авраамия Палицына. СПб., 1909. С. 8.
35. Соловьев С. М. История России… СПб., 1894. Т. 8. С. 727.
36. Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты… М., 1937. С. 165.
37. Соловьев С. М. История России… СПб., 1894. Т. 8. С. 739.
38. Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты… М., 1937. С. 195.
39. Коялович М. Три подъема русского народного духа для спасения нашей государственности во время самозванческих смут. СПб., 1880. С. 4.
40. Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты… М., 1937. С. 190.
41. Иловайский Д. Смутное время Московского государства. М., 1894. Т. 4. С. 2.
42. Соловьев С. М. История России… СПб., 1894. Т. 8. С. 745.
43. Лилов А. О зловредных действиях иезуитов в отношении к православной церкви в России в конце XVI и в начале XVII века. Казань, 1856. С. 224–225.
44. Пташицкий С. Л. Письмо первого самозванца к папе Клименту VIII от 24 апреля 1604 г. СПб., 1899. С. 2.
45. Там же. С. 3–11.
46. Соловьев С. М. История России… СПб., 1894. Т. 8. С. 751.
47. Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты… М., 1937. С. 195.
48. Левитский Н. Лжедимитрий I, как пропагандист католичества в Москве. СПб., 1886. С. 36.
49. Завитневич В. Цит. соч. в Трудах Киевской Духовной Академии. 1908. С. 89.
50. Иловайский Д. Смутное время Московского государства. М., 1894. Т. 4. С. 20.
